Нелёгкая игра – опасная работа. Как на поле появился судья

Царь Соломон, Ходжа Насреддин, Карл Маркс и Ульянов-Ленин помогают понять – как, когда и зачем на футбольном поле появился странный человек – прототип современного судьи.

Итак, в декабре 1863 года приняты унифицированные футбольные правила. Пошёл отсчёт нашей (футбольной) эры. Командам уже не надо было перед игрой долго и мучительно договариваться о длине ворот и ширине газона, о том, что можно делать на поле в этот томный вечер, а что нельзя. И настолько это пришлось футболистам по душе, что началось у них, как говорил на 77 лет позже Иосиф Сталин – головокружение от успехов. Показалось игрокам, что, раз уж изданы правила – в виде карманных буклетов, то они сами во всём разберутся на футбольном поле. Что, раз в игре участвуют 22 английских джентльмена, то нет таких спорных моментов, которые они не смогли бы разрулить. Чисто по-джентльменски. Капитаны попробуют договориться, а если вдруг не получится, то сообща-то уж точно удастся прорваться к справедливости. Если вместе, если дружно…

Нет. Не тут-то было.



Выяснилось, что спорные моменты при игре в футбол, несмотря на изданные правила, возникали буквально на каждом шагу – даже самые скандальные жены не выясняют с такой частотой отношения со своими мужьями. Никто не хотел уступать – договариваться заточенным на победу джентльменам оказалось очень-очень трудно. Более того: некоторые джентльмены на время переговоров даже забывали, что они – джентльмены. И, в результате жарких дебатов по поводу каждого нарушения, матч основательно затягивался. А там – и сумерки, и вечерняя британская прохлада. Футбол терял динамику и зрелищность, – «спорт» и «спор» – слова конечно схожие, но не до такой же степени!..

Что делать? – именно так, кстати, назывался роман Николая Гавриловича Чернышевского, вышедший в год принятия унифицированных правил и основания Футбольной Ассоциации Англии (1863).

А вот что: с 1874 года (когда в Петербурге состоялась премьера оперы Мусоргского «Борис Годунов», и вышел закон о всеобщей воинской повинности) на каждый матч стали приглашать двух судей – по одному от каждой команды. К ним обращались в тех случаях, когда сами игроки оказывались не в состоянии рассудить спорную ситуацию на поле. Казалось бы, решение найдено, можно расслабиться.
Но нет, опять тупик: приглашенные судьи с поразительной частотой принимали ровно противоположные решения. Каждый, что характерно, в пользу той команды, которая его и пригласила.

Что ж, тогда решили приглашать еще и третьего – третейского арбитра – и в трудную минуту соображать, так сказать, на троих. При этом судьи носили обычную уличную одежду – куртку, там, брюки, шляпу. Ничем не отличались они от болельщиков. Более того, если двое судей, приглашаемых от команд-участниц матча, могли ходить вдоль поля, поделив между собой противоположные бровки, то третейский арбитр должен был сидеть на трибуне и ждать, когда его позовут для принятия окончательного решения в сложных ситуациях.
Но представляете, как всё это было долго, муторно и неинтересно? Чем дальше в лес, тем становилось яснее: на поле нужен был разумный диктатор, жёстко контролирующий ход матча и оперативно выносящий вердикты.

Первый подобный арбитр судил при помощи носового платка (который всегда должен быть у джентльмена), размахивая им, чтобы привлечь внимание футболистов. Наш оренбургский пуховый платок был бы гораздо эффективнее – он более заметный, да и согреть в промозглые британские вечера может неплохо. Но до Оренбурга из Лондона уж слишком далеко, и главный арбитр стал обращать на себя внимание футболистов при помощи крика. Вначале – проходило, особенно, когда матч судил какой-нибудь оперный певец. Конечно, не тенор. Но к концу первого тайма арбитр оказывался уже совершенно охрипшим и на крик более неспособным – это ведь был не концертный зал в Ковент, извините, Гардене, а открытый хорошо продуваемый газон… Стали пробовать на роль главного арбитра представителей других профессий (из врачей один матч отсудил в те годы Артур Конан Дойль, автор рассказов о Шерлоке Холмсе), и каждый привносил что-нибудь свеженькое в систему сигналов оповещения о нарушении. Школьный учитель придумал звонить в школьный звонок-колокольчик. Слава Богу, не пригласили артиллериста. Наконец, 10 июля 1878 года судить футбольный матч позвали полицейского. Полицейский – человек жёсткий, авторитетный. Вышел на поле, осмотрелся, а тут как раз драка между игроками началась – джентльмены не смогли договориться посредством аргументации и убеждения. Ну, по профессиональной привычке полицейский и свистнул в свой свисток. Игроки тут же перестали драться – настолько всем это понравилось … С тех пор судья на поле именно так останавливает игру.



В 1891 году (когда Ульянову-Ленину был присуждён диплом о высшем образовании) Футбольная Ассоциация Англии постановила, что главный арбитр – единственный человек, принимающий решения по ходу матча. Отныне судья, непосредственно находившийся на поле, мог назначать штрафные и пенальти, а также удалять игроков.

Впрочем, по-прежнему каждая команда, участвовавшая в матче, могла делегировать своего присяжного заседателя в помощь главному судье. Присяжным заседателям определили место на бровке и дали в руки по флажку, чтобы в случае нарушения они этим самым флажком привлекали внимание полевого арбитра. Увидит – свиснет, игра остановится. Ещё присяжных заседателей, которые, конечно же, не сидели, а активно перемещались, стали называть «лайнсменами», потому что бегали они вдоль боковой линии («лайн» по-английски) поля. Возможно, англичанам следовало бы пойти путём древних греков – у тех разовая судебная коллегия состояла из 500 человек. Во-первых, такое количество судей было трудно подкупить, во-вторых, таким числом можно всегда отбиться от недовольных, а в-третьих, практически каждый грек ежегодно выносил судебные решения и потом уже не ругался лишний раз с трибуны на судей, испытав на собственной шкуре все сложности этого занятия.

Итак, вроде бы всё наладилось. Но расслабляться опять-таки было рано. Все эти судьи и присяжные заседатели – являлись, как выяснилось, членами тех или иных английских футбольных клубов. И принятые такими арбитрами решения вряд ли могли быть абсолютно объективными, ведь состоявший в клубе не мог не учитывать его интересы. Членство обязывало. Там подсудил, тут закрыл глаза на нарушение… Как сказал бы Карл Маркс, который умер через 5 лет после того, как впервые на футбольном поле прозвучал свисток арбитра, – состоять в клубе и быть свободным от клубных интересов – нельзя.

И с 1898 года (когда в Петербурге состоялся первый в России футбольный матч, а в Шушенском – веселая свадьба Ульянова-Ленина с Надеждой Константиновной Крупской) английская Футбольная Ассоциация начинает назначать на важные игры независимых арбитров. И это всем нравится. А с 1908 года (когда Анна Павлова впервые исполнила танец умирающего лебедя) судьи создают свою собственную ассоциацию – Союз футбольных арбитров. И уже сами следят за собственной независимостью.

Представляете – как сложно быть судьей? Надо быть независимым. Надо отвечать за справедливость…

Можно сказать, что судья постоянно находится под бременем, даже под гнётом справедливости. Его постоянно раздирают на части игроки противоборствующих команд, каждый из которых уверен на сто процентов в том, что прав именно он. Понятно, что один из спорящих либо искренне заблуждается, либо, что гораздо чаще, – хитрит, симулирует или, говоря проще – нагло врёт. Таким образом, судья в течение всего матча оказывается в положении царя Соломона, к которому, как вы помните, на суд пришли две женщины. Одна из них случайно задушила своего ребёнка во время сна и, обнаружив это, тайком обменяла мёртвого на живого ребёнка своей подруги. Жили-то рядом, в тесноте и обиде – с отдельным жильём у людей всегда были проблемы… Во время суда каждая из женщин утверждала, что живой ребёнок – её, а мертвый – подруги. Соломон велел принести меч и рассечь и живого, и мертвого ребёнка пополам и отдать каждой женщине по половине живого и мертвого ребёнка. Тогда одна из женщин упала на колени, умоляя царя не делать этого, а отдать живого ребенка сопернице. И Соломон понял, что именно она и есть его мать, и велел отдать ей живого ребенка…



Главный арбитр во время футбольного матча постоянно находится в положении царя Соломона. Он должен всё видеть, всё понимать и оперативно выносить правильные решения. Опереться судье абсолютно не на кого – по полю бегают 22 потенциальных лгуна и симулянта, которые, что бы ни случилось, будут с честными глазами доказывать, что правда на стороне его команды. Бывали, конечно, в истории случаи, когда футболистами становились исключительно благородные люди. Например, сто с лишним лет назад в футболе блистал Вивиан Вудворд, великий английский страйкер, двукратный чемпион Олимпийских игр (1908 и 1912 годов), игрок «Тоттенхэма» и «Челси».

Вудворд демонстрировал такое честное поведение на поле, что игроки часто обращались к нему «сэр». У него не было материальных интересов, связанных с футболом: будучи архитектором, он неплохо зарабатывал на строительном поприще. Он не был и слишком сильно привязан к тому или иному клубу, выбирая себе команду по принципу «поближе к месту работы». Вудворд был рыцарем футбола как такового, отстаивая честную игру по правилам. Именно он при пробитии неправильно назначенного судьёй пенальти впервые демонстративно отбросил мяч в руки вратарю команды соперника. Он был серьёзно болен справедливостью и не стеснялся быть джентльменом среди тех, кто джентльменом не был. В итоге судьи стали спрашивать его мнение по поводу спорных эпизодов и верили ему на слово. И после этого никто из соперников уже не оспаривал принятое решение, потому что за ним стояло слово Вивиана Вудворда. По сути, он был играющим арбитром, что аналогов в истории, видимо, не имеет.

В наше время таких футболистов, наверное, просто нет и быть не может.

Тяжело судьям... И зарплата-то у них сравнительно невысокая. Например, знаменитый английский арбитр, Ховард Уэбб, зарабатывает за год примерно 120 тысяч фунтов стерлингов. Неплохо, конечно. Можно в оперу сходить и в отпуск в Сочи на недельку съездить. Но только, вот, Уэйн Руни, которого он периодически судит, эти же деньги получает за три дня. Любопытная разница, не правда ли?



И все-таки хочется верить, что футбольными арбитрами становятся не ради заработка. Что этот человек, бегающий в короткой черной одежде со свистком на груди, неподкупен, точен, умён и знает, что делать…

Как-то Ходжу Насреддина назначили судьей. На следующий день к нему пришли двое джентльменов и начали жаловаться друг на друга. Насреддин вначале выслушал одного и на его вопрос «ну, скажи, разве я не прав?» ответил: «Конечно же ты прав, дружище!». Затем он выслушал другого и точно также сказал тому: «Ты прав, брателло!». Ну а когда его спросили: «Если оба правы, то кто же тогда виноват?» – Ходжа Насреддин ответил: «Виноват тот кретин, который назначил меня судьей».